«
Публикации »
Исмагулова Т.Ж.
оспоминания о постановке драмы "Царь Иудейский" великого князя Константина Константиновича (поэта К.Р.) и его авторе одной из легендарных актрис Александринского театра Марии Ведринской практически не известны. Даже в недавно вышедшей монографии о знаменитом спектакле (СПб., 2002) они ни разу не упомянуты, хотя актриса исполнила там лучшую (главную, по мнению зрителей) женскую роль Иоанны. Отчасти это объясняется тем, что рижская газета "Слово" (главный редактор А.А. Образцов, выходила с 1925 по 1929 годы) сохранилась очень плохо. Ни одного экземпляра этого издания нет, например, в библиотеках Санкт-Петербурга.
"Русская национально-демократическая газета" "Слово" была создана в противовес популярной "Сегодня", с которой в разных аспектах постоянно конкурировала. Возглавлявшие литературные отделы редакций этих газет, известные критики и писатели русской эмиграции - Иван Лукаш и Пётр Пильский - имели разные пристрастия, в том числе и среди актрис Императорского театра. Пильский опубликовал на страницах "Сегодня" очерк о Рощиной-Инсаровой, Лукаш писал о Ведринской.
Хотя "Слово" не считалось монархической газетой, там появились материалы о жизни и смерти вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, о судьбах многих великих князей. Логично поэтому обращение её к "знаменитой русской артистке Марии Андреевне Ведринской" с просьбой рассказать о своём интересном общении с "августейшим поэтом". К сожалению, слог литературной записи рассказа несколько неловок и выдает неопытность безымянного корреспондента (к этому времени Иван Лукаш покинул Ригу). Возможно, сама актриса отразила бы его значительно лучше - сохранилась замечательная переписка её с писательницей Летковой-Султановой, говорящая о несомненном литературном даре. Но и в данном варианте воспоминания интересны и существенно дополняют облик великого князя - поэта К.Р., который совсем недавно с триумфом вернулся в русскую культуру.
Слово (Рига). 1928. № 960.
Среди живущих в Риге лиц лично хорошо знавших покойного великого князя Константина Константиновича, первое место занимает знаменитая русская артистка Мария Андреевна Ведринская. Руководствуясь этим обстоятельством, наш сотрудник посетил ее И просил поделиться её воспоминаниями об августейшем поэте. С присущей ей предупредительной любезностью М. А. Ведринская пошла навстречу этому желанно и рассказала следующее: "С великим князем Константином Константиновичем я познакомилась на вечере в Первом Кадетском Корпусе в Петербурге, где он присутствовал в качестве начальника военно-учебных заведений. На вечере этом я принимала участие, выступив с мелодекламацией в концертном отделении. После исполненной мною этой части программы, великий князь подошел ко мне со словами: "Я вообще не люблю мелодекламации, но в вашем исполнении я не только мирюсь с ней, я покорен ею...." После этого любезного вступления, у нас завязался оживленный разговор, во время которого великий князь увидев проходившего мимо нас маленького кадетика, представил его мне, как самого юного поклонника моего таланта. Первая встреча моя с великим князем носила мимолетный характер, но, несмотря, на это, в ней в полной мере уже почувствовалась обаятельность его необычайно привлекательной нравственной личности. Познакомиться с великим князем более близко довелось мне в связи с постановкою его пьесы "Царь Иудейский" на сцене Эрмитажного театра .
Задолго еще до начала репетиций этого спектакля, составившего событие в тогдашнем театральном мире Петербурга , шли о нем разнообразные толки. В частности, артистическая среда живо интересовалась вопросом распределения ролей, которое находилось в руках автора пьесы. В качестве исполнительницы одной из главных ролей, именно Прокулы, великий князь наметил В. В. Котляревскую-Пушкареву , что было естественно и понятно, так как с Верой Васильевной я её мужем академиком Нест. Алекс. Котляревским великий князь был связан узами тесной дружбы. У Котляревских он часто бывал совершенно запросто и в свою очередь нередко приглашал их к интимным обедам и ужинам в Павловском и Мраморном дворцах. Между прочим, в семье Котляревских сохранилась большая и интересная переписка с великим князем, преимущественно литературного и театрального характера.
Однажды посетил меня состоявший при великом князе в должности его адъютанта ген. Ермолинский и предложил в проектированном спектакле "Царя Иудейского" исполнить роль Лии . Однако, я предпочла Иоанну . Хотя это роль пожилой женщины, мне думалось, что из нее можно сделать в сценическом отношении значительно больше, чем из роли Лии. Ермолинский обещал переговорить по этому поводу с великим князем и вскоре привез мне полное его согласие.
Начались репетиции.
Уже во время них определился характер этой исключительной по своей глубине пьесы. Каждая сцена её производила глубокое впечатление. Исполнители были охвачены совсем особым настроением молитвенной сосредоточенности. Во время репетиций останавливало на себе особенное внимание полное отсутствие суетности и лишних праздных разговоров.
Производившееся "Царем Иудейским" впечатление действа "не от мира сего" должно быть поставлено в прямую связь с исполнением роли Иосифа Аримафейского самим великим князем. В этом вдохновенном исполнении была какая-то особая бестелесность: великий князь на сцене всё время как бы молился.
Помню, князья Игорь и Константин по молодости лет иногда приходили на репетициях в веселое настроение. Но их смешливость продолжалась обыкновенно недолго. Смотришь, и их захватывает это общее настроение преобладающей благоговейности. И тогда словно оторопелая испуганность замечалась в их широко раскрытых глазах.
Известно, что для того, чтобы провести "Царя Иудейскаго" на сцену, понадобилось преодолеть сопротивление тогдашнего духовенства. Но когда оно ближе ознакомилось с пьесой великого князя и в особенности с её исполнением, то убедилось, что здесь нет никакого актерства, а наоборот, имеет место приближение к мистериям, исполненным чистоты и благочестия.
Живо помню один спектакль "Царя Иудейскаго", именно, устроенный для императора Николая II. Он был крайне взволнован всем виденным на сцене, хотя и старался казаться спокойным. Скрывая свое душевное состояние, он все время теребил свою перчатку, которая к концу вечера оказалась совсем разорванной.
В антрактах император беседовал с артистами, обнаруживая свою изумительную память и внимательность. Между прочим, обстоятельства сложилась таким образом, что мне пришлось первой заговорить с государем.
Обходя исполнителей, император медленно приближался ко мне. Около меня стоял один из офицеров Измайловского полка, который исполнял роль раба Пилата.
"А вы кто?" - спросил его государь, видимо, желая узнать, какую он роль играет в пьесе.
"Рабпилата, Ваше Императорское Величество", - скороговоркой и слитно отрапортовал измайловец.
"Не понимаю", - возразил государь.
Спрошенный, такой же скороговоркой повторил свой ответ.
"И все-таки не понимаю", - сказал, улыбаясь, государь.
Тогда решилась вмешаться в разговор я, для того, чтобы устранить возникшее недоразумение.
"Этот офицер", - сказала я, - "хочет доложить Вашему Императорскому Величеству, что он исполняет роль раба Пилата"...
Государь, обернувшись ко мне, любезно поблагодарил меня и начал со мною оживленный разговор, который продолжался свыше двадцати минут.
При этом император сказал, что он был тронут почти до слез проникновенным выполнением роли Иосифа Аримафейского великим князем. Он подчеркнул, что "Царь Иудейский" совсем не похож на пьесы в общепринятом смысле этого слова, но именно является мистерией, подобной тем, которые некогда исполнялись при дворе его державного предка царя Алексея Михайловича.
Государь говорил также, что очень доволен всеми исполнителями...
По справедливости же сказать, выше всех по глубине переживаний своей роли стоял великий князь Константин Константинович.
Он передавал ее с величайшею простотою и вместе с тем с благоговением. И это именно он создавал на сцене незабываемую атмосферу почти церковного священнодействия.
Основная мысль "Царя Иудейскаго": "Христа на сцене нет, но Он среди нас" - была воплощена великим князем и в его собственном исполнении, и в руководстве исполнением других.
Именно она то дала ту насыщенность религиозным чувством, которою отличались спектакли "Царя Иудейскаго" на сцене Эрмитажного театра.
Последние содействовали сближению моему с семьею великого князя. Между прочим, после спектаклей "Царя Иудейскаго" и в. к. Константин Константинович, и вел. княгиня Елизавета Маврикиевна стали называть меня "наша милая Иоанна" по той роли, которую я исполняла в произведении великого князя.
Вел. князь Константин Константинович относился ко мне всегда с исключительным вниманием и предупредительностью. Укажу на одну характерную мелочь. Узнав как-то от меня, что я не выношу табачного дыма, великий князь после этого не только никогда не курил при мне сам, но и останавливал других, начинавших закуривать в моем присутствии.
Последнее мое свидание с великим князем Константином Константиновичем произошло в мае 1915 года в Павловске, незадолго до его смерти. Великий князь тогда был уже тяжело болен, но присутствовал на интимном литературном утре, во время которого читались его произведения. Помнится, я читала его стихотворение:"Я нарву вам цветов к именинам
"Много пестрых, пахучих цветов..."
Великий князь казался очень довольным и много благодарил меня. И он, и великая княгиня Елизавета Маврикиевна были поистине обаятельными хозяевами, пленявшими своею любезностью.
Как ни успешно прошло это литературное утро в артистическом отношении, но во время его все мы находились под гнетом какого-то тяжелого предчувствия. На другой день должен был отбыть на фронт кн. Багратион Мухранский , молодой супруг дочери великого князя - Татьяны Константиновны . Сейчас же по прибытии к месту своего назначения он был убит в бою с немцами.
А несколько дней спустя сошел в безвременную могилу и сам великий князь Константин Константинович.
« Назад | Далее »
|
